Как пережить расставание с девушкой — 34 шага к освобождению

Удивительно, как похожи комнаты ожидания у адвоката и семейного психолога. И там и там есть удобные кожаные кресла, глянец, веером разбросанный по журнальным столикам, работающий телевизор и кофейный автомат, все, чтобы скрасить неловкое ожидание. Здесь никто не пытается завести знакомства, и это понятно. Раз люди пришли сюда, значит у них проблемы, а делиться ими будут за дверью, выложив кругленькую сумму человеку, который умеет выслушать, не перебивая.

Лера недавно была в такой же приемной у адвоката по разводам. Адвокат посоветовал обратиться к семейному психологу. Лера совет приняла. Нет, не потому, что она верила, будто их с Семеном брак можно спасти. Спасти уже ничего нельзя, но если она, Лера, выполнит все рекомендации адвоката, то в глазах мирового судьи будет выглядеть лучше. Она будет казаться женщиной хоть и оскорбленной, но не растерявшей достоинства, до последнего защищавшей свой брак.

Разумеется, это блеф. После измены их семейная жизнь никогда не будет прежней. Где-то на подсознательном уровне Лера всегда будет помнить измену и, разумеется, никогда не станет доверять Семену, даже если простит. Но она не простила. Мысль, пробежавшая в сознании, окатила волной неприятной прохлады. Если бы она была одна, то выполнила бы расслабляющие дыхательные упражнения, помогающие унять гнев. Но здесь это будет выглядеть нелепо. К тому же Семен все увидит и поймет, а этого не хотелось.

Похолодевшие пальцы нащупали кулон в виде золотого ключика на длинной цепочке. Он заменял крестик на шее так давно, что Лера уже не помнила, когда это произошло. Было приятно поворачивать его, зажав бороздки. Боль в кончиках большого и указательного пальцев была приятной и отвлекала.

Их, наконец, пригласили в кабинет. Семен взял Леру под руку. Она не протестовала. К психологу они вошли как обычная семейная пара, и со стороны никто бы не подумал, что у них есть проблемы.

Доктор долго извинялся, рассказывая, что сеансы очень разные, и их невозможно уложить во временной график. Лера слушала невнимательно. Она боялась, что снова придется унижаться и рассказывать, возможно, в подробностях, то, что так хочется забыть. Ах, как было бы хорошо вообще не знать этого!

Казалось, доктор уловил ее мысли и перешел к делу:

— Я хочу вас сразу предупредить, что не собираюсь ворошить вашу душевную рану. Вам не придется пересказывать то, что неприятно или вызывает душевные страдания. Вы здесь формально, по рекомендации бракоразводного адвоката, а я работаю не первый год и знаю, к чему приводят такие визиты.

— То есть мы свободны? — спросила Лера.

— Позвольте, я отниму всего десять минут вашего времени, — попросил доктор.

— Разумеется, — ответил Семен и опасливо покосился на Леру.

— Вы разводитесь, и решение уже принято, — продолжил доктор, — я понимаю это так, что кто-то из вас принял это решение бесповоротно и окончательно.

— Да, — сказала Лера, — это я.

— Позвольте узнать, — спросил доктор, — а вы, Семен, разделяете это решение?

— Нет, — уверенно ответил Семен, — я категорически против.

— И это не связанно с деньгами? — поинтересовался доктор.

Лера и Семен переглянулись и с улыбкой хором ответили:

— Нет.

— Очень хорошо, — довольно сказал Доктор. — Значит один из вас готов продолжить семейные отношения в случае, если второй ему это позволит.

Доктор погрозил в воздухе пальчиком и, как можно мягче, сказал:

— Лера, подождите, не возражайте.

— Да, — сказал Семен хрипло, — я согласен искупить свою вину.

— И это правильно, — подтвердил доктор, — потому что разбить вазу легко, а вот склеить… Впрочем, это лишнее. Я хочу предложить вам радикальное решение. Но сразу скажу, что потребуется мужество. Мужество и решительность.

— Кастрация? — предположила Лера.

— Нет, — засмеялся доктор.

— Семен побледнел, но все же изобразил нечто похожее на улыбку.

— Я хочу предложить вам забыть о случившемся, — сказал доктор. — Сильный гипноз… Медикаментозный гипноз, если быть точным.

— А что это? — поинтересовалась Лера.

— Это вполне безопасный метод, позволяющий забыть определенные события. Стереть из памяти некие воспоминания, которые доставляют дискомфорт. Под слабыми наркотическими средствами проводится сеанс гипноза и – вуаля! Вы просыпаетесь новым человеком.

— Простите, — сказала Лера, — я забуду, а мой муж, все будет помнить.

— Да, — согласился, доктор, — ему придется страдать и нести свой крест до конца.

— Поясните, пожалуйста, — спросила Лера.

— Понимаете, — растянул доктор, — если я заблокирую ваши воспоминания у обоих, ваш партнер может изменить вам снова. Он же не будет помнить, какую боль причинил вам.

— Вы сказали «заблокирую»? — спросила Лера.

— Да, — кивнул доктор, — формально это так. Из воспоминаний невозможно ничего удалить или стереть. Вы же не забываете таблицу умножения, сколько бы времени не прошло. Но я могу заменить неприятные воспоминания другими. Как бы поменять файлы.

— А если я забуду свое имя или где живу, пин-код к карте?

— О, этого не произойдет, не волнуйтесь, — успокоил доктор. — Метод существует давно и надежно опробован.

— Почему же я впервые о нем слышу? — удивилась Лера.

— Это приватная процедура, — пояснил доктор. – Люди, прибегающие к ней, не хотят, чтобы кто-то из друзей и даже близких напомнил об этом.

— Но ведь этого не избежать? — спросила Лера.

— Отнюдь, — возразил доктор. Разве о вашей проблеме известно большому количеству людей?

— Нет, — согласилась Лера.

— Тогда проблем с этим не будет. Вы можете предупредить тех, кто, как говорится, в курсе, что не желаете в дальнейшем слышать об определенном инциденте, что вы постараетесь его забыть и не хотите, чтобы вам о нем напоминали. И, в подавляющем большинстве случаев, окружающие сами о нем забывают.

— Мне нужно подумать, — сказала Лера.

— Не только вам, — согласился доктор, — но и нам с Семеном. Ведь нам придется провести некую рекогносцировку, сменить курс, учесть ошибки, дабы избежать их в дальнейшем.

— Что вы имеете в виду?

— Лера, — мягко сказал доктор, — сейчас вы вините в случившемся Семена, и это оправдано. Но постарайтесь подумать и ответьте честно: почему Семен вам изменил?

— А вы считаете, что мужчине нужна причина? — вспыхнула Лера.

— Не только считаю, но и знаю. Знаю, потому что практикую не первый год, а так же я знаю, что эту причину знаете вы. И если вы ответите на этот вопрос, у нас все получится.

Доктор взглянул на висевшие на стенные часы и сказал:

— В десять минут я не уложился, извините, но чтобы вас не утомлять, разрешите подытожить?

Лера и Семен кивнули.

— Отправляйтесь домой, поговорите, посоветуйтесь, хорошенько все обдумайте. Только не по дороге, пожалуйста. И если вы придете к обоюдному согласию, мы с вами встретимся и без суеты назначим день, когда проведем сеанс. Согласны?

Лера и Семен вновь кивнули, но без энтузиазма. Доктор это заметил и, вставая, сказал:

— Поверьте, хуже не будет, а чтобы мои усилия не пропали зря, мне нужна причина и ваше осознание этой причины. Рад был вас увидеть.

— Почему увидеть? — подумала Лера. — Почему не познакомиться? Мысль промелькнула и утихла, потому что возникла другая, более весомая и практичная.

— Скажите, а какова стоимость этой процедуры?

Лере показалось, что доктор замялся. После секундного колебания он сказал:

— Для вас я приготовил особое предложение. Уверен, оно вам понравится.

— Что это значит? — не поняла Лера.

— Я хочу вам предложить особую скидку. Пятьдесят процентов.

Лера уже открыла рот, но внезапно поняла, что доктор по какой-то причине не скажет, не назовет сумму вслух. Она не могла сказать, почему это поняла, но поняла определенно:

— Хорошо.

— Хорошо, — согласился доктор, — вы можете записаться на очередной прием по телефону или на моем сайте.

Семен глупо кивнул и вывел Леру в холл так же под руку. В приемной со скучными лицами две пары недовольно разглядывали друг друга. Увидев Леру и Семена, одна из них с облегчением поднялась с кресел.

— Я не удовлетворяла тебя? — спросила Лера, как только Семен тронул автомобиль.

— Лееера… — растянул Семен.

— Что?

— Доктор же просил, не обсуждать это в дороге.

— А тебе что, тяжело ответить?

Семен долго молчал, затем сказал:

— Да, тяжело. Мне неприятно об этом говорить, но я знаю, что нам придется.

— И каков твой ответ? — Лера смотрела на сильные руки Семена, как легко и спокойно он управляет машиной, но его глаза бегали, как у пойманного за постыдным занятием школьника.

— Ты холодная, — сказал Семен. — Совсем. Мне хотелось тепла, поэтому я и нашел… Ну, ты знаешь. Понимаешь, Лер?

— Понимаю, — перебила его Лера. — Теперь все понятно.

— Нет, я хотел сказать…

— Что? Что ты хотел сказать? — Лерино лицо пылало. Казалось, через секунду и из глаз полетят искры.

— Я люблю тебя, — сказал Семен и остановил машину. — Все еще люблю.

Лера бросила ошарашенный взгляд на Семена. Его лицо больше не отражало никаких эмоций. Он был совершенно спокоен, как будто только что сказал: «Смотри, птицы полетели».

— Ты здесь останешься?

Лера осторожно ступила на тротуар:

— Да, здесь.

Семен привез ее к дому подруги, где Лера прожила уже неделю. Ей не хотелось возвращаться домой, где случилось это.

— Б-р-р. — даже подумать противно что.

— Я позвоню, — сказала она, не оборачиваясь.

Семен ничего не ответил, но по шуму отъезжающей машины Лера поняла, что ее услышали.

— Значит, я фригидная, — прошептала Лера, — час от часу не легче.

Она пересекла лужайку перед домом и позвонила в дверь. Несмотря на то, что у нее был свой ключ, лезть им в замочную скважину не хотелось.

На пороге возникла Мила — лучшая и единственная подруга Леры. Растрепанная, рыжая девушка без косметики. Несмотря на обеденный час, Мила была в халате, наброшенном поверх пижамы.

— А-а, это ты, — сказала Мила высоким грудным голосом. — Я вроде бы тебе ключи давала.

Лера потрясла ими в воздухе.

— Если не пользуешься, оставляй их дома, не ровен час, потеряешь.

Лера с удовольствием бросила связку в глубокую синюю тарелку, служившую ключницей.

— Как все прошло? — спросила Мила.

— Даже не знаю, — сказала Лера. — Если я это расскажу, придется тебя убить.

— Тогда не хочу этого знать, — деланно равнодушным тоном сказала Мила.

— Но мне действительно кое-что нужно.

— Что?

— Даже не знаю, как тебя об этом попросить, — Лера смущенно улыбнулась. — Мил, у тебя есть порнушка?

— О-о подруга, я смотрю тебе лучше, — одобрительно засмеялась Мила.

— Да нет, это не то, что ты думаешь.

— Ну конечно, а то я не знаю, зачем девочкам порно, — Мила озорно хлопнула Леру по попе.

— Правда, мне это необходимо, чтобы кое-что проверить.

— Ладно, только кабинет мне не запачкай. И кресло не сломай.

— Ты о чем?

— Я о том, — сказал Мила, — что в моем доме отродясь этого не водилось, но в интернете ты без труда найдешь все, что угодно. А компьютер у меня только в кабинете.

Мила работала ландшафтным дизайнером. Она была всей фирмой в одном лице. Всю работу Мила выполняла у себя дома. Нередко там появлялись новые клиенты. Увидев участок Милы, они понимали, что находятся в надежных руках. Все необходимое для работы находилось тут же. Кабинет Милы был завален старыми журналами, набросками и эскизами. Посредине бардака возвышался огромный стол с таким же необъятным монитором. Компьютер оказался включен, просто заснул от длительного простоя. На экране было три активных окна с графическими программами, закрывая которые, Лера обнаружила, что файлы Милой не сохранены.

— Неряха во всем, — подумала Лера.

Она свернула окна и набрала в строке поиска: «Порно». Гугл услужливо исправил слово на «паранойя».

Лера хмыкнула:

— В чем-то ты прав, старичок.

Лера продолжила поиск с первым запросом. Гугл тактично пояснил:

Порнография — отображение сексуального поведения в литературе, изображениях, скульптурах, фильмах и др. с целью вызвать сексуальное возбуждение.

— Именно, — согласилась Лера.

Она стала пересматривать короткие ролики с переплетенными в невероятных позах телами. Сюжет, как правило, был один, концовка — ожидаема и предсказуема. Через двадцать минут Лера заметила, что думает совсем не об этом. Она смотрела на экран вроде бы с интересом, но не как зритель, а как режиссер или продюсер. Она думала, что не мешало бы актерам сделать хороший маникюр, сходить в солярий, уложить прическу и о многих других вещах, которые делали ролики банальными.

Лера поняла, насколько зациклена на деталях и не обращает внимание на главное.

— А вдруг Семен прав? — испугалась Лера.

Она остановила видео и принялась вспоминать.

— Ну и что, что я чистюля? — подумала Лера. — Кому от этого плохо? Наверняка это лучше чем…

Она не смогла найти сравнение и, закусив губу, просидела без движения несколько минут.

— Причины, вызывающие холодность у женщин, — набрала Лера новый поисковый запрос.

Причин оказалось много: страх забеременеть, страх заражения, неуверенность в прочных отношениях, любые травмирующие ситуации и еще два десятка.

Почти час ушел на то, чтобы сократить этот список. И список сократился полностью. То есть не осталось ни одной причины, Лера исключила их все до одной.

Последней причиной, которую исключила Лера, была травма, вызванная насилием. Лера точно знала, что она не подвергалась насилию, во всяком случае, она этого не помнила.

Лера чуть не закричала, мысль, промелькнувшая в голове, была как холодный душ:

— Я не помню, но это не значит, будто этого не было! А вдруг я уже была под гипнозом и постаралась забыть? Я забыла свою травму, но, как сказал доктор, мозг ничего не забывает, он только блокирует воспоминания. Что, если это произошло со мной?

Лера набрала в строке поиска: «Люди, забывшие прошлое». Гугл не знал или делал вид, что не знает об этой проблеме.

Лера подумала, что с трудом вспоминает свое детство, родителей, школу, замужество. Нет, у нее нет провалов, но она видит прошлое затуманенным и далеким, путаясь в именах школьных подруг и названиях старых улиц.

— Это точно паранойя, — решила Лера. — Все люди забывают свое детство, во всяком случае… нормальные люди.

Лера принялась за поиски в Интернете, но теперь уже себя самой. Нашлась пара фотографий из Фейсбука, упоминания в блогах, но ничего особенного, ничего криминального. Лера расширяла запрос, подставляя к своему имени слова «Жертва», «Насилие», «Происшествия». Результат оставался прежним.

Почти успокоившись, Лера задумалась о другом. В поиске ей часто встречался электронный адрес, показавшийся знакомым. Ничего особенного, конечно, но вот логин: Лера1225, как будто хорошо знаком. Конечно, знаком, это ее имя и дата рождения, только она не помнила, чтобы у нее был такой почтовый ящик.

Сейчас проверим. Лера зашла на почтовый сервис ввела логин и набрала пароль. Пароль у нее был один на все случаи жизни.

Интерфейс почтового сервиса открыл окно на экране совершенно неожиданно. Лера с опаской, будто случайно зашла в чужую квартиру, нажала вкладку «Входящие». Там находилось около десятка рекламных писем ни о чем. Она заметила, что в папке «Черновики» есть одно письмо. Это значит, что владелец ящика написал, но по каким-то причинам не дописал или не отправил письмо, из содержания которого можно будет понять, чей это ящик. Впрочем, чей ящик сомнений не было, было не понятно, как его владелец умудрился о нем забыть.

Глубоко вздохнув, Лера открыла Черновик. Письмо содержало один вложенный видеофайл. Описания и адреса для отправки не было. Секунду поколебавшись, Лера щелкнула мышкой по файлу.

На экране возникла плохо освещенная Лера, с ужасной прической, красными глазами и мешками под ними.

— Я записываю это видео на случай, — сказала Лера на экране, — если что-то пойдет не так.

Сделав длинную театральную паузу, девушка с экрана продолжила:

— Я хочу все забыть. Забыть то, что со мной произошло, и завтра пойду на сеанс гипноза. Как утверждает доктор, это безопасно. Я забуду только то, что травмировало мою психику и мешает мне жить дальше. Я верю в это, но видео… Это моя страховка. Я размещу его на сайте, который рассылает письма в случае смерти абонента. Пока я не разобралась, как это работает, но основной принцип таков: если вы смотрите это видео, значит, меня нет в живых.

Голос Леры на экране стал мягче:

— Знайте. Я обратилась в клинику по стиранию воспоминаний после того, как меня изнасиловали и избили трое мужчин. Я сама виновна в случившемся и не выдвигала обвинений против них. Я была мертвецки пьяна. Я напивалась и провоцировала мужчин, пока это не произошло. Я вынуждена признать, что это так.

Произошедшее вызвало во мне изменения, и я очень боюсь, что это разрушит мою семью.

Слеза побежала по щеке Леры. Она хотела еще что-то добавить, но вместо этого оборвала запись.

Ошарашенная Лера смотрела на экран:

— Я алкоголичка?

Она не узнала свой голос, сухой и низкий.

— Но я этого совершенно не помню.

Фраза показалась глупой даже себе самой.

— Я это… Зачем? – шептала Лера.

На негнущихся ногах Лера спустилась на первый этаж, где в гостиной на диване, заваленном разноцветными подушками, лежала Мила. В руках у нее был пульт от телевизора, на лице скука. Увидев Леру, Мила приподнялась. Наверное, Лерины глаза сказали о многом. Мила напряглась, следя за подругой:

— Ты в порядке?

— Я кое-что узнала, — сказала Лера. — И пока не могу в это поверить.

— Откуда? — поинтересовалась Мила.

— Интернет, — тихо прошептала Лера.

— Будь он проклят.

Мила обняла подругу и похлопала ее по спине:

— Ну, ну, ну. Я была уверена, что это плохо кончится. Но ты меня не слушала.

— А ты все знала?! — ужаснулась Лера.

— Мы же подруги.

— И мне не сказала? — скривилась Лера.

— Мы договорились. Я должна была отдать письмо, только если тебя обманут, — сообщила Мила.

— Письмо? — переспросила Лера.

— Ну да.

Мила пересекла большую гостиную, извлекла из секретера шкатулку из красного дерева, ловко открыла ее маленьким ключом. Из шкатулки она достала не заклеенный конверт и протянула Лере:

— На, читай.

Лера осторожно развернула письмо. Оно было написано, а не напечатано, и Лера узнала свой узловатый почерк:

— Я хочу все забыть, — гласили первые строки. – Я, Лера Тырсина, хочу забыть о дурацкой ссоре со своими родителями, их обиде и нашей разлуке. Я не знаю, почему мы отдалились, но мои родители оставили меня. Нет, не оставили, они меня презирают. Это делает мою жизнь невыносимой. Завтра я пойду на сеанс гипноза и очень надеюсь, что забуду. Я верю в это и пишу на случай, если что-то пойдет не так. Письмо я передам своей подруге, и она вернет мне его, только, если моей жизни будет угрожать опасность.

Лера попыталась сглотнуть, но поняла, что горло окончательно пересохло.

— В-воды, — хрипло попросила Лера.

Мила прошла на кухню и вернулась со стаканом.

— Лучше? — спросила Мила, когда Лера осушила стакан.

Та неопределенно кивнула:

— По меньшей мере, я знаю, как стала алкоголичкой.

Голос по-прежнему хрипел и не слушался. Лера встала.

— Мне нужно домой.

Мила попыталась остановить подругу, но Лера решительно посадила ее обратно на диван.

— Не надо, не провожай.

Мила так и осталась сидеть со стаканом в руке.

Лера вышла на улицу. Лицо приятно обдувал ветерок. Как нельзя кстати, мимо проехало такси, и Лера остановила машину легким движением руки. Она назвала адрес. Таксист недовольно сморщился. Ехать было недалеко, всего несколько сот метров, и водитель не скрывал раздражения.

— Как же мне наплевать на это, — подумала Лера.

Она откинулась на сидение и закрыла глаза.

— Хуже не будет, кажется, так сказал доктор. Надо было послушать его и не играть в детектива. Поистине, незнание — лучшее решение. А теперь я фригидная шлюха, алкоголичка, которую возненавидели родители. Как же я докатилась до такой жизни?

— Приехали, — сказал водитель с сильным кавказским акцентом.

Только теперь Лера обратила на него внимание. Кавказец нагло разглядывал Леру.

— Чего уставился?

Лера хлопнула дверью и протянула в открытое окно купюру:

— Сдачи не надо.

Водитель не стал спорить и тронул автомобиль.

— Вот я и дома.

Лера прошла по тенистой веранде и открыла дверь. В доме было тихо. Кажется, Семена не было, и она с облегчением выдохнула.

— Дом, милый дом, — пронеслось в голове. — Как быстро он стал чужим!

Лера неспешно обошла комнаты и остановилась возле родительской спальни. Дверь, которая, как она помнила, уже давно не открывалась ею. Она положила руку на прохладную ручку и, нажав, потянула на себя. Комната была холодной. Чувствовалось, что в ней давно не было жильцов. В воздухе витал запах пыли и старости.

Лера провела пальцем по серванту.

— Нужно бы здесь убраться.

Ее внимание привлекла шкатулка из красного дерева. Очень похожая на ту, что она видела у Милы.

Девушка осторожно подняла ее и покрутила в руках, внутри что-то перевернулось. Шкатулка была закрыта, замочная скважина крохотная, даже игрушечная. Лера потрясла ее снова, пытаясь определить, что же внутри. Было похоже, что там документы. Девушка уже собиралась поставить ее обратно, но вспомнила про кулон на шее в виде золотого ключика.

Ей даже не пришлось снимать его с шеи. Цепочка была длинной. Ключ легко отворил замок.

Лера с любопытством подняла крышку. На дне лежал конверт. На этот раз он был запечатан. В поле «Куда» вместо адреса было написано: «Вскрыть, если что-то пойдет не так». Надпись была сделана давно, чернила побледнели от времени.

Похолодевшими пальцами Лера оторвала узкую полоску бумаги. Она достала короткое письмо, где более круглым, но, без сомнения, ее почерком было написано:

«Я хочу все забыть! Мои родители не воспринимают меня таким, какой я есть. Они считают это недоразумением и глупостью. Я с этим не согласен и скоро перенесу ряд сложных операций, после чего обо всем забуду. Я верю, что все будет хорошо, а письмо написал на случай, если моей жизни будет угрожать опасность».

Внизу стояла подпись: «Валерий Тырсин».

Лера сложила письмо и убрала обратно. Она тихо вышла из комнаты. С первого этажа донесся звук отпираемой входной двери.

— Лера, ты дома? — позвал Семен.

— Я здесь, — ответила она.

Семен вбежал по ступенькам и замер, увидев Леру возле родительской спальни.

— Что ты там делала?

— Да так, — махнула рукой девушка, — искала скелеты в шкафу.

Семен смотрел на Леру, боясь пошевелиться.

— Я вот что подумала, Семен. Мы с тобой давно знакомы, кажется, со школы, а может и еще раньше. Ведь у тебя наверняка есть конвертик на случай, если что-то пойдет не так.

Александр Лебедев

Тольятти